Олеся Владыкина: «Каждый год я хочу уйти из спорта»

История Олеси Владыкиной вкратце звучит так: жила-была в Москве девочка, красивая и здоровая. Профессионально занималась плаванием, но потом результаты встали. Выбирая между спортом и образованием, остановилась на последнем. Хорошо училась в институте, подрабатывала, а потом поехала вместе с подругами на отдых в Таиланд. Тут-то все и случилось... О страшной аварии направлявшегося в Бангкок туристического автобуса в феврале 2008-го много писали газеты. Автобус перевернулся, две девушки погибли, в том числе Александра – лучшая подруга Владыкиной. Сама Олеся потеряла левую руку. Всего через месяц после выписки из больницы она вернулась в бассейн, к своему прежнему тренеру Сергею Жилкину. А еще пять месяцев спустя стояла на верхней ступеньке пьедестала на Паралимпийских играх в Пекине. С тех пор Владыкина стала лицом нашего паралимпизма – яркая, открытая, не стесняется гламурных съемок и собственного физического недостатка. 

– Готовимся к стартам. Я на сборе в Евпатории, он продлится целых четыре недели. Все как обычно: с утра пробежка, потом две тренировки в воде и еще одна в зале. 

 – Всю жизнь я специализировалась на "сотне" брассом и на нее в первую очередь рассчитываю в Рио. Дополнительно выступлю в комплексе, вольном стиле и, возможно, в эстафетах. Другими дистанциями придется пожертвовать. 

 – Почему? Не выдержите соревновательной нагрузки? 

 – Дело не в этом. У нас изменилась система классификации, и получилось, что в моем паралимпийском классе плывут спортсменки с руками и ногами. В вольном стиле, баттерфляе и на спине с ними тяжело конкурировать, потому что основная работа там идет как раз за счет рук. Все эти годы я пыталась что-то противопоставить, на чемпионатах мира и Европы даже удавалось становиться призером. Но сейчас все стало совсем сложно. Пришли новые девочки, все без ампутаций и плывут очень быстро. Не могу сказать, что у меня совсем нет шансов против них, но ситуация близка к этому.  

– Как так получается, что вы без одной руки вынуждены бороться с теми, кто изначально имеет преимущество? 

 – Я тоже задаюсь этим вопросом. Это какая-то глобальная проблема системы классификации, и насколько знаю, после Игр в Рио ее попытаются сделать более честной. Но сейчас уже никто этим заниматься не будет, слишком мало времени осталось. Пришлось смириться. 

 – По сравнению с дебютными Играми в Пекине я, конечно, повзрослела. Но все равно каждый раз, представляя, как попаду на Паралимпиаду, чувствую себя ребенком. Словно все в первый раз, ты не знаешь, что делать и куда скорей бежать. Я очень переживаю перед каждым ответственным стартом, а круче Игр ничего быть не может. Поэтому сейчас стараюсь сосредоточиться на работе над техникой плавания, думать только о тренировках. 

– Наверное, про поиск мотивации. Каждый год после крупных соревнований я хочу уйти из спорта. Говорю: все, баста, с меня хватит! Но почему-то каждый раз возвращаюсь. Находятся какие-то скрытые резервы, открывается второе и третье дыхание, появляются новые цели. Но честно, это очень сложно. Тренировки, которые порой воспринимаются как рутина, бесконечное "надо" со всех сторон... 

– Я хочу на праздник. Олимпийская деревня, множество людей из разных стран, волшебный город Рио... Мой опыт подсказывает, что каждая Паралимпиада – это незабываемо. Конечно, без спорта никуда, но сейчас, когда я тренируюсь с утра до ночи, думать о результатах совсем не хочется. 

 – Я замечаю в этой сфере очень много изменений к лучшему. Стало проводиться гораздо больше параспартакиад и других соревнований. Даже обычные детские старты все чаще становятся инклюзивными и объединяют здоровых детишек и инвалидов. Спортивные объекты теперь изначально строятся с учетом потребностей людей с ограниченными возможностями. Даже отношение общества к нам стало гораздо дружелюбнее и гуманнее, чем это было до Сочи.  

– На мой взгляд, так и есть.

 – Нет, потому что принципы нашего спорта совсем иные, все-таки паралимпизм – это не просто голы-очки-секунды. Но я согласна с тем, что информационной поддержки катастрофически не хватает. У нас проводятся чемпионаты мира и Европы, этапы Кубка мира, где россияне никогда без медалей не остаются. Но эти результаты порой не попадают даже в информационную строку. Хотя я прекрасно понимаю, что если даже олимпийскому плаванию тяжело конкурировать по популярности с футболом, то что уж говорить о нас. 

 – Насколько остро стоит в паралимпизме проблема допинга? 

 – Вообще не стоит. Во всяком случае, у нас в команде все за "чистый" спорт. Не могу отвечать за соперниц, но я знаю, как тяжело сама тренируюсь, и ни за что не запятнаю свое имя каким-то скандалом. 

 – И даже мельдоний вы не принимали? 

 – Нет. Мне этот препарат никогда не выдавали, и соответственно я его не пила. Но заранее знала о его запрете, причем информация пришла сразу со многих сторон: от доктора команды, из Центра спортивной подготовки, личного тренера. Когда у других спортсменов начались проблемы, я очень удивилась: даже не знала, что мельдоний был в нашей стране так популярен. 

 ДУМАЛА О ПРЫЖКЕ С ПАРАШЮТОМ 

 – Поначалу съемки здорово помогли мне поднять уверенность в себе, избавиться от комплексов. Но в последний год я процентов на 90 сократила свое участие в медийных проектах. Началась тяжелая подготовка к Паралимпиаде, да и захотела дать возможность высказаться другим спортсменам. У меня всего этого было уже достаточно, в социальном плане я адаптирована.

 – Вы экстремал по жизни? 

– Сноуборд и горные лыжи я пробовала. Думала о прыжке с парашютом, но пока ужасно боюсь. Дело в том, что однажды я летала на истребителе, который делал фигуры высшего пилотажа. Это было просто "вау!". Мне безумно понравилось, так много адреналина не испытывала никогда в жизни. И вот после этого я стала размышлять о прыжке с парашютом. Скорее всего, когда-нибудь прыгну, но пока страх перевешивает. 

– Со мной в группе тренируется Сева Занько, который первым номером отобрался на дистанции 100 м брассом. Это дебютные в его карьере Олимпийские игры, и я буду просто безумно за него переживать. 

 – Если сравнить ваши нынешние тренировки с теми, которые были в период, когда вы пытались попасть в олимпийскую сборную России, – что тяжелее? 

 – Сейчас в сто раз тяжелее. – Какое тренировочное задание кажется вам самым сложным? – Два километра брассом с максимальной интенсивностью. С трудом переношу столь длинные дистанции. Видимо, как очень эмоциональный человек, я по натуре скорее спринтер. Люблю и умею взрываться, но тяжело мирюсь с рутиной.