«Поблажек мне не дают, и я за это благодарен». Как пермяк без ноги стал профессиональным хоккеистом
«Я бежал слишком близко к рельсам»
Наша встреча с Никитой прошла в тренажерном зале еще до объявления всеобщего карантина. Молодой человек подходит к нам, немного хромая. Вместо правой ноги у него — протез с металлическим каркасом. Никита легко занимается на тренажерах, шутит, что недавно свой протез починил в местном автосервисе.
В 2008 году, когда Никите было 12 лет, он попал под грузовой поезд. Тогда школьник с друзьями подрабатывал на городском пляже КамГЭС, собирая мусор. В какой-то момент подростки разыгрались, бегали друг за другом…
— Ограждений там нет. Я бежал слишком близко к рельсам. Оборачиваюсь на шум, и все, меня ударило лесенкой товарняка, больше ничего не помню, — рассказывает Никита. — Видимо, я упал, затянуло. Все это случилось за неделю до моего дня рождения.
В больнице Никита провел три месяца. Спасти правую ногу не было шансов — только ампутация.
— Когда очнулся, не понимал, что случилось. Правую ногу мне ампутировали выше колена. Первые месяцы я даже руку не мог поднять, тяжело было шевелить пальцами. На тело как будто что-то давило, — вспоминает Никита.
Спустя три месяца — к сентябрю — Никиту выписали. В этот же день подросток пошел в школу. Мальчик был категорически против предложения матери сменить класс или место учебы. По словам Никиты, первое время он стеснялся костылей, но одноклассники его поддержали. Даже на плечах носили.
— Учителя сначала много мне уделяли внимания, я даже стал привыкать к таким привилегиям, но потом, наоборот, гонять меня начали. И это хорошо! Они вовремя остановились, чтобы я не пользовался таким повышенным вниманием, — считает молодой человек.
На костылях Никита проходил год — нога долго не заживала, протез надеть было нельзя. Первый день, когда протез наконец надели, помнит очень хорошо: тогда мальчик вышел из дома в шесть утра, чтобы попробовать самостоятельно дойти до школы — она была в 500 метрах, но в итоге пришел к третьему уроку. Признается: идти было тяжело, терпел боль и был горд собой, когда дошел.
Протез стоит как квартира
По словам Никиты, фантомные боли будут с ним всю жизнь. Он «чувствует» свою ампутированную ногу, ощущает, что ее покалывает, она чешется или болит. Но Никита не скрывает и не маскирует свой протез под одеждой.
— От этого не убежишь. Даже если я буду прятать [протез], хромоту не спрячешь, — считает собеседник. — Но раньше я его прятал — он был с поролоном в качестве имитации формы обычной ноги и выглядел отвратительно. Сейчас я ношу открытый протез, и мне нравится. Вполне эстетично.
Менять протез необходимо раз в три года в зависимости от качества модели. Никита мечтает сделать немецкий электронный протез с внешним источником питания. У него более расширенный выбор функций: он может шагать по ступенькам, преодолевать неровную поверхность, ходить по высокой траве. Все это облегчает ходьбу. Стоимость такого устройства — 3,5 миллиона рублей. Стоимость того, которым мужчина пользуется сейчас, тоже немаленькая — 1,2 миллиона рублей. За 12 лет Никита сменил пять протезов.
Со стройки — в волейбол, скалолазание и хоккей
С детства Никита серьезно занимался спортом — кикбоксингом. Как только он уверенно встал на протез, желание вернуться в спорт только усилилось. Никита стал писать в разные спортивные федерации, кто занимается инвалидами. Но ответа не было.
— А в приеме на работу отказывали. У меня мама — строитель, и в итоге я устроился к ней отделочником. Работал в высотках. Там по 25 этажей, лифта нет — ходил пешком на протезе, — рассказывает Никита.
Однажды в разгар рабочей смены Никите позвонили из Пермской федерации для спортсменов с поражением опорно-двигательного аппарата и пригласили играть в волейбол сидя.
— Помню, как с нетерпением ждал первую тренировку, — говорит Никита. — В этот волейбол играют сидя на полу, сетка пониже. От каждой игры я получал удовольствие из-за возможности двигаться и развиваться как спортсмен. В сборной за Пермский край я играл более пяти лет.
А в 2017 году из Всероссийского общества инвалидов Никиту пригласили на национальную туриаду в Башкортостан. Там Никита взял первый разряд по альпинизму. Преодолел скалу высотой 27 метров.
— Там же неожиданно меня позвали в команду по следж-хоккею. Я два года думал (смеется), сомневался и поехал к ним на сборы только в 2019 году, — рассказывает Никита.
Вот уже год Никита Беляев играет нападающим в сборной Башкортостана по следж-хоккею. Это тот же хоккей, только игроки ездят по льду в санях. Играют сразу двумя короткими клюшками, на конце каждой шипы: одной толкаются на льду, второй бьют по шайбе. Все игроки имеют полную или частичную ампутацию ног или повреждение позвоночника.
— Это физически тяжелый и жесткий спорт. У нас, мне кажется, даже поопаснее атаки, падения жестче, — считает Никита. — Когда ампутированы обе ноги, в игре это даже плюс, а в жизни, конечно, минус. Но такие игроки очень маневренные и не падают. У них сани меньше, угол поворота нужен меньше. Мои сани как корабль, надо больше стараться, чтобы совершить маневр. Помню свою первую игру: трибуны полные, я сам волновался, ведь от тебя зависит игра команды. И тут... я забиваю шайбу! Ради таких моментов стоит играть в хоккей. И драки бывают на льду, это же хоккей. Наши «пираты» с характером.
Сейчас Никита живет на два города — Пермь и Уфу. Мечтает попасть в сборную России по следж-хоккею. Тренировки для следж-хоккеистов проводятся дважды в день по два часа. Нагрузка приличная. Утром — лед. Вечером — спортзал.
— Для этого надо много стараться, каждый из нашей команды мечтает о сборной. Поблажек нам не дают, и я за это благодарен, — говорит Никита. — В нашем виде спорта самое главное — иметь огромное желание и волю. Это труд над собой. Но благодаря хоккею, играм, тренировкам я чувствую себя полноценным. Сейчас хочу учиться на тренера, получить образование по физической культуре, хотя раньше поступил на юриста, но это не мое.
«Сын мной гордится и говорит: «Мой папа — хоккеист!»
У Никиты подрастает четырехлетний сын. Смотрит все игры отца.
— Он гордится мной. (Улыбается.) В садике всем говорит: «Мой папа — хоккеист». Так что приходится стараться втройне, — говорит Никита. — На отсутствие ноги сын и внимания не обращает, наоборот, заставляет брать его на руки, катать на себе, прыгает на мне. Я не люблю жалости к себе. Жалость к себе может стать зависимостью и все испортить. Жалость убивает тебя как личность. Надо уходить от этого.