Русские не сдаются

Валерий Редкозубов родился в 1972 году. Когда ему было три года, семья приехала в Норильск. Жили они в поселке Геологов, в Талнахе. Из окна квартиры Валера и его старший брат Александр видели гору Отдельную. Вскоре оба они записались в горнолыжную секцию (Александр Редкозубов сейчас работает там тренером). В 31 год Валерий Редкозубов после несчастного случая на руднике потерял зрение — сработала отказная взрывчатка. Несмотря на первую группу инвалидности, он продолжил заниматься спортом. Сейчас Валерий Редкозубов — обладатель Кубка мира, многократный чемпион России, заслуженный мастер спорта России.

В 2010 году Валерий Редкозубов представлял Россию на Паралимпиаде в Ванкувере, но там занял лишь одиннадцатое место — сказалась травма колена. Зато в 2014 году в Сочи Валерий Редкозубов с ведущим Евгением Героевым стал двукратным чемпионом Паралимпийских игр среди спортсменов с нарушением зрения — в слаломе и в суперкомбинации. В Норильске чемпиону присвоили звание почетного гражданина города.

В Пхенчхане спортсмен стал двукратным бронзовым призером в соревнованиях по горнолыжному спорту. За успешное участие в XII зимних Паралимпийских играх президент России Владимир Путин наградил его медалью «За заслуги перед Отечеством» I степени.

— Валерий, какой выдалась зимняя Паралимпиада в Корее, для вас — уже третья по счету?

— В принципе, я доволен тем, как выступил. Если учитывать отношение к российским спортсменам и развернувшуюся вокруг игр шумиху, мы сделали все, что могли. Конечно, нам не дали подготовиться к Олимпиаде полноценно, как хотелось бы. Целый сезон мы были отстранены от международных соревнований, и нехватка стартовой практики не могла не сказаться на результате. Имелись и проблемы с финансированием, не было возможности выезжать на сборы за границу. Тем не менее к играм мы подошли, набрав форму, близкую к оптимальной.

Что касается самих выступлений в Корее, то нас не особо донимали сотрудники антидопингового комитата. Успех в нашем виде спорта — горных лыжах — не зависит от употребления допинга. И я, например, вообще не слышал, чтобы когда–нибудь какого–нибудь горнолыжника поймали на таком нарушении.

То, что мы выступали под нейтральным флагом, конечно, сильно мешало. Нам ведь не только российский триколор на снаряжении приходилось заклеивать. Доходило до абсурда. У меня лично шлем сине–голубой, лыжи красные, а снег белый — и это уже было поводом для придирок: пришлось поменять шлем. Другие ребята меняли куртки «неправильных» цветов на одежду других расцветок. Кого–то это раздражало, у меня вызывало спортивную злость, но в целом было обидно.

Вместе с тем организация соревнований была на хорошем уровне. Корейцы тепло нас встречали и были рады тому, что хоть и под нейтральным флагом, но русские к ним приехали. Никакого давления или неприязни мы не ощутили. Кстати, в Корее работало много волонтеров из России. Некоторых иностранцев это даже бесило: куда ни посмотри, везде русские. Но нам было приятно, что со многими помощниками и организаторами можно было общаться на русском.

А вот болельщиков нам не хватало. Среди зрителей горные лыжи и так не самый популярный вид спорта: даже на выступлениях олимпийцев трибуны пустовали, а уж на Паралимпиаде — и подавно. Если сравнивать ситуацию с играми в Сочи, можно сказать, что болельщиков и вовсе не было: не только русских, любых. За нас болели коллеги из других видов спорта. Помню яркий момент, когда финишировал наш Иван Францев, и вся трибуна кричала: «Иван! Иван!». Он сам с Камчатки родом, так мы его спрашивали, смеясь: «Это что, твои земляки в Корею приехали?» А потом поняли, что русским именем решили поддержать всех.

— И все–таки надо ли было нашим спортсменам ехать в Южную Корею или же стоило бойкотировать Олимпиаду? Каково ваше мнение?

— Меня тоже поначалу «закусывало», что нашу державу унижают, а команду лишают флага. Но это были эмоции «на горячую голову». А если трезво все взвесить, понимаешь, что те, кто инициировал эту травлю, только и добивались того, чтобы наша сборная вообще не участвовала в играх. Если бы Россия бойкотировала состязания в Южной Корее, то нас отстранили бы и от двух следующих Олимпийских игр, то есть в течение восьми лет мы бы были изолированы. В результате упал бы уровень подготовки наших спортсменов: это по всем статьям сыграло бы на руку нашим противникам, а для нас стало бы полным провалом. Ехать надо было однозначно. Думаю, мы правильно поступили, грамотно — не поддались эмоциям и выступили достойно, назло всем.

— Немного о деталях: скажите, чем искусственный снег отличается от обычного?

— Искусственный снег сейчас используют на всех больших соревнованиях — это требование протокола. Такое покрытие более плотное, оно и утрамбовывается лучше, и трасса не разбивается, и скольжение на нем эффективнее. Кстати, корейский снег отличался от европейского по структуре, но мне это никак не мешало, просто поначалу было непривычно.

— Планируете ли вы участвовать в следующих играх или думаете уйти из спорта высоких достижений?

— Горнолыжники столь долгосрочных планов обычно не строят — для этого у нас слишком экстремальный спорт. А мне, к тому же, уже 45 лет. В моих ближайших планах — участие в чемпионате мира — 2019, надеюсь, туда нас нормально допустят. Я остаюсь в спорте, пока здоровье позволяет, пока я могу работать в числе лучших.

— А как ваша семья следила за играми? Они не ездили с вами в Южную Корею?

— Моя жена и шестилетний сын Демьян остались дома. Так положено — олимпийца ничто не должно отвлекать от соревновательного процесса. Я даже телефон никогда не беру с собой — не только на соревнования, но и на тренировки. После спуска, который принес мне первую бронзу, я в телеэфире передал привет своей семье и всему Норильску. Демьян смотрел мои выступления по телевизору, видел и встречу с президентом, естественно, радовался и гордился. Он, кстати, и сам уже уверенно стоит на горных лыжах, мы с ним выезжаем на Красную Поляну, где он катается на учебных склонах.





Источник